Уехал из Тель-Авива в Хайфу и начал жить с полной возрастной женщиной, имеющей две парикмахерские и массу вредных привычек.
«Как же всё стремительно и глупо вышло, – думала Аня, – встреча с Додиком, решение уехать, его побег и пытка неопределённостью на чужбине». Прислонив винтовку к дереву, Аня улеглась на коротенькую деревянную скамью, вытянув ноги, преющие в тяжёлых пыльных берцах. «Кому, кроме командиров, я нужна, рядовой ЦАХАЛа Аня Бар, – накручивала себя девушка. – И что потом, после службы? Работа в каком-нибудь маркете с душистыми от жары прилавками и продавцами или курсы медсестёр? По вечерам телевизор и мысли о том, как выплатить ипотеку и автолизинг. Да и замуж выйти надо. А за кого? Вокруг одни сплошные додики. Хотя… Можно выйти за хасида. Выйти за пейсатого и разом похоронить все мечты о будущем».
Аня закрыла глаза и ощутила горячие струйки слёз, скатывающиеся к ушам. Там, вдалеке, громкая, пёстрая, разудалая и заставляющая тосковать Москва. Ирка с рассказами о вереницах загорелых самцов, Алиса со вселенской грустью в глазах и родители с кошкой, которой уже девять лет. Мама говорит, что она тоскует и укорачивает этой тоской жизнь. На мгновение Аня воссоздала в памяти обстановку «Миража». Высокие стулья, отполированная стойка со свежими следами от мокрой тряпки, пронизывающий блюз и вкусные коктейли с водкой. Аня пьёт, смеётся и, конечно же, не думает, что совсем скоро будет охранять курятник в израилевых ебенях. Рядовая Бар медленно опустила ноги, ослабила шнуровку ботинок, сплюнула на горячий песок и, опустив голову, побрела по узкой тропе. У самых ворот она оглянулась и зачем-то помахала винтовке, так и оставшейся стоять у дерева.
За окном просыпались Патрики. Лаяла собачья мелкота, сработала и тут же стихла автосигнализация, слышался детский смех. Громко зазвонивший телефон заставил вскочить с кровати. Аня сняла трубку и замерла на первых же словах.
– Здравствуйте, Анна, – произнёс на иврите мужской голос. – Прошу выслушать меня как можно внимательнее.
– Да… конечно, конечно, слушаю, – поначалу Ане показалось, что она забыла язык, но девушка быстро пришла в себя.
– Вы молоды и эмоциональны, Анна. Но всем эмоциям есть предел. Особенно если эти эмоции толкают человека на преступление.
– Да-да, есть предел эмоциям. Секунду, подождите секунду, – перебила Аня и метнулась на кухню за вином. – Я снова здесь, – выпалила Бар.
– Во-первых, не нужно меня перебивать. Во-вторых, возьмите себя в руки. Итак, эмоции дали вам плохой совет, Анна Бар. В нашей стране есть преступления, которые не только страшны, но и позорны. Совершённое вами преступление нельзя прощать. Мы находим предателей по всему миру.
– Я понимаю. Я знаю… Убитые нацисты… меч возмездия. – Аня поймала себя на мысли, что никогда не уничтожала вино с такой скоростью.
– Анна Бар, для любого жителя нашей страны честь носить военную форму. Но есть… есть отбросы, которые этой честью пренебрегают.
– Я искуплю! Предмет гордости, – закричала в трубку Аня, зарыдала и вытянулась по стойке смирно.
– Несомненно. Открытость России дала возможность Моссаду наладить сотрудничество с вашей спецслужбой. И отныне офицеры этой спецслужбы помогают нам.
– КГБ? – Аня медленно опустилась по стенке.
На ней были только чёрные трусики. В одной руке дрожала бутылка вина, в другой – трубка телефона. Аня посмотрела на стёртые от секса коленки и неожиданно подумала, что теперь долго не почувствует одной из самых больших радостей в жизни. А ведь думать стоило о другом.
– Именно КГБ. В результате тесного сотрудничества наших спецслужб и обмена опытом нам предоставили несколько кабинетов в штаб-квартире КГБ на Лубянской площади.
– Я знаю, где это. – На этих словах Аня осушила бокал. – Это рядом! Мне выезжать?
– Выезжать рано. Завтра в 14:00 капитан Моссада Нахум Агранат будет ждать вас в кабинете 309. Возьмите с собой вещи и паспорт.
«Раз вещи, значит, есть шанс остаться в живых, – подумала Аня, – но им верить нельзя. Может, заманивают. Да и до Лубянки ещё дойти надо. У Моссада в арсенале такие приёмчики, что даже у эстонца кровь забурлит». Наспех одевшись, Аня побежала к родителям. Прощание разочаровало.
– Дослужишь, и выпрут обратно, – сказал отец.
– А я тебе говорила, что Додик и долбоёб – синонимы, – подбодрила бабушка.
– Судьба, доченька, – сказала мама и разрыдалась.
Кошка лениво потянулась, и Аня сочла такое поведение предательством с её стороны.
Расставание с подругами выдалось не столь гнетущим. Они пили и смеялись. Кто за службу, кто за скорое возвращение, кто за пленение и изнасилование Додика арабами. Вещи Аня решила собрать после гулянки, а наутро обнаружила в чемодане будильник, утюг и порнографические карты, купленные у цыган в ГУМе. Вещей набралось на чемодан и небольшую сумку.
Аня бездумно смотрела в окошко такси и, покачивая головой, грызла ногти.
– Любимый ушёл? – поинтересовался говорливый полненький водитель.
– Вы рулите лучше. От таких, как я, не уходят, – огрызнулась Аня.
– Ну да… От таких бегут.
На чай водителю девушка не дала, громко хлопнув дверью напоследок.
Аня подошла к массивным дверям приёмной и, зажмурив глаза, потянула ручку. За стеклом дежурил молодой лейтенант, в коридоре стоял автоматчик.
– Вы к кому, женщина? – привстал офицер, рассматривая поклажу Ани.
– Я не к вам… То есть… Я и к вам, и в Моссад. Кабинет 309.
– Вы городом не ошиблись? Это Москва, а не Тель-Авив, – отчеканил офицер.
– Я не ошиблась. У вас на третьем этаже, в триста девятом кабинете, меня ожидает капитан Моссада Нахум Агранат.
– А цель этого ожидания?
– Мечи возмездия настигли меня в этом городе. Я должна искупить вину.
Лейтенант понял, что девушка не шутит.
– Ваше имя и фамилия.
– Анна Бар.
– Психические расстройства имеются?
– Не замечала.
– Восемью девять? Отвечайте. Быстро!
– Э… Семьдесят два.
– Земля вращается вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли?
– Вокруг Солнца.
– Таблицу химических элементов назвали в честь?
– Пифагора… Ой, бля! Извините. И не морочьте мне голову! Пустите к капитану Нахуму Агранату! Я требую аудиенции с офицером Моссада!
– Зачем?
– Он ждёт меня, чтобы отправить в ЦАХАЛ, откуда я… откуда я предательски дезертировала.
По лицу автоматчика читалось, что такое он видит впервые. Лейтенант стоял перед дилеммой: либо сразу звонок в Кащенко, либо сначала вышестоящему начальству.
– Что вы делали в ЦАХАЛе, Анна Бар?
– Я была на задании. Охраняла курятник.
– Какой курятник? – покусывая губу, спросил дежурный.
– Курятник с курами. Они жрали, кудахтали и неслись! А в нескольких километрах арабы. Они вооружены и готовы напасть в любой момент.
– Простите, а на хрена арабам куры?
– Чтобы жрать. Жарить и жрать. Сука… Додик и правда синоним слова «долбоёб». – Аня вновь зарыдала.
Лейтенант набрал внутренний номер.
Допрашивал Аню
